…Допустим, все было так. Но я вижу у вас в глазах сомнение! Конечно, люди не летают. И никакими мыслями не оторвать собственное тело от земли…
А я летал. Куда – не скажу, но факт был.
Мечты Пиноккио о нежном зелёном отростке на его мертвом сухом теле. Детские радости – запах белой гуаши, разворот трамвая на конечной остановке. И летать, летать, летать… Мечты. И лишь во сне, свободно ввысь, неудержимо, упруго. Будто тело – воланчик для бадминтона. Вверх, с усилием, вниз с облегчением.
Вдох – выдох, на божественной нити. На небесной струе невесомости.
Кажется, уже летим? Каждый куда-то к себе, и в тоже время все вместе… Мы перелётные люди-птицы.
Летим, пришпиленные булавкой к картонному глобусу. Летим, затерявшись на старой карте звездного неба.
Кто же несёт нас, бережно? Безмерно сильный и осторожный. Несет все эти гигапространства, не шелохнув и пылинки.
И коллективные китайцы и перевернутые вверх ногами американцы. И замерзшие в один брикет эскимосы с чукчами. Вертимся и летим.